Если гомосексуальности исторически отводилось место на окраине мира искусства, то в еще большей степени это относится к женщинам. Жермен Грир в книге «Бег с препятствиями» задает вопрос: почему это «нет великих художников среди женщин»?
Камилла Палья отвечает на это, что культурное производство было прерогативой мужчин, символическим выражением агрессивной, проникающей мужской сексуальности. Если большая часть порнографии воспроизводит гетеросексуальные мужские фантазии, то искусство, говорящее о сексе, представляет собой «аполлонический ответ мужчины женщине и уход от женщины». Этот аргумент не лишен логики, хотя ему и не хватает эмпирических оснований (доисторические корни современного социального поведения, вероятно, никогда не будут восстановлены и останутся вне сферы просвещенного умозрения).
Кроме того, биологический детерминизм тезиса Пальи плохо согласуется с феминистской программой прогресса сексуальной политики. Если мужчины по природе и по воспитанию всегда и везде остаются агрессорами и хищниками, тогда в искусстве, как и во всех остальных сферах жизни, те, кто мечтает о более равноправной и гуманной системе половой стратификации и культуры, могут с таким же успехом отказаться от своей затеи.
К счастью, есть другое объяснение того факта, что среди женщин нет великих художников, и оно заключается в том, что мужчины просто вычеркнули женщин из истории искусств. Книга Грир не оставляет сомнений в том, что если действительно среди женщин не было великих художников, то это объясняется не биологией, а тем, что сам термин «величие» представляет собой конструкт патриархальной истории искусств, из которой женщины были исключены или, по крайней мере, занимали в ней весьма незначительное место.
Женщины исторически достигали в искусстве меньшего, чем могли бы, не потому, что им не хватало таланта, а скорее потому, что они не обладали социальной, экономической и культурной властью, необходимой, чтобы быть художниками в мире, где правили мужчины. Если же, несмотря на это неравенство, им удавалось создавать произведения искусства, им не хватало дискурсивной власти — культурного капитала, чтобы их вклад в культуру сохранился в памяти на века.
Это иллюстрируют исключения, подтверждающие правило. В сфере литературы есть много признанных «великих» авторов-женщин (в Англии можно вспомнить Джейн Остин, Джордж Элиот, сестер Бронте, Мэри Уоллстоункрафт и Элизабет Барретт Браунинг). Почему столь многие женщины в те дофеминистские времена смогли стать великими писателями и в то же время среди них не было художников/скульпторов, архитекторов или композиторов, признанных «великими»?
Вероятно, потому, что женщина, уединившаяся у себя дома, в спальне или кабинете, чтобы написать роман или стихотворение, не оскорбляла господствующих в то время представлений о том, как должны себя вести женщины, в отличие, например, от женщины-художника, которая работала бы с живыми обнаженными моделями (особенно мужского пола), или от женщины-архитектора, которая командовала бы армией рабочих и финансистов. Если выход в общество для проведения репетиции пьесы или концерта с группой молодых людей был неприемлем для приличной женщины несколько веков и даже несколько десятилетий назад, то уединенное писательство в меньшей степени привлекало внимание цензуры.
Загрузка...